Даль Роальд - Остановка В Пустыне
Роальд ДАЛЬ
ОСТАНОВКА В ПУСТЫНЕ
Перевод А. Ставиской и Н. Тихонова
Не так давно к двери моего дома служба грузовых перевозок железной
дороги доставила большой деревянный ящик. Это была необычайно крепкая и
хорошо сработанная вещь из какой-то очень прочной древесины, по цвету
похожей на красное дерево. Я с трудом поднял его на стол в саду и тщательно
осмотрел. Судя по надписи, выведенной по трафарету на одной из стенок, его
отправили из Хайфы на борту "Веверли стар", но ни имени, ни адреса
отправителя я не нашел. Я пытался вспомнить, нет ли в Хайфе или поблизости
от нее кого-нибудь, кто захотел бы послать мне такой роскошный подарок, но
ничье имя так и не пришло мне в голову. Не переставая гадать, я медленно
дошел до сарая, где хранились инструменты, вернулся с молотком и отверткой
и начал осторожно открывать крышку. Ящик был набит книгами. И какими! Я
стал вынимать их одну за другой и складывать в три стопки на столе. Всего
там было двадцать восемь томов в одинаковых сафьяновых переплетах с
инициалами О. X. К. и указанием номера тома римскими цифрами (I-XXVIII),
тисненными золотом на корешке.
Я взял первый попавшийся том под номером XVI и раскрыл его. Белые
нелинованные страницы были исписаны черными чернилами мелким аккуратным
почерком. На титульном листе стоял год - 1934-й. Больше ничего. Я взял
другой том - XXI. Такой же рукописный текст, тот же мелкий почерк, но год
на титульном листе другой - 1939-й. Я положил его обратно и вытащил том под
номером I, надеясь найти в нем какое-нибудь предисловие или хотя бы имя
автора. Вместо этого под обложкой я обнаружил конверт. Он был адресован
мне. Я открыл его, вынул письмо и первым делом взглянул на подпись:
"Освальд Хендрикс Корнелиус" - гласила она.
Дядя Освальд! Вот уже более тридцати лет никто из членов нашей семьи
не имел от него никаких вестей. Письмо было датировано десятым марта 1964
года, и до его получения мы могли только догадываться, что дядя Освальд еще
существует - о нем было известно лишь то, что он живет во Франции, много
путешествует, что он богатый холостяк с малопривлекательными, хотя и
создающими ему романтический ореол привычками, который упорно отказывается
иметь дело с родственниками. Все остальное было не более чем молвой и
слухами, но молвой настолько завораживающей, а слухами такими
экзотическими, что Освальд для всех нас давно стал героем и легендой.
"Дорогой мальчик, - писал он, - я считаю тебя и трех твоих сестер
моими ближайшими ныне здравствующими кровными родственниками. Поэтому вы
мои законные наследники, и, поскольку я не сделал завещания, все, что
останется после моей смерти, принадлежит вам. Увы, мне нечего вам оставить.
Обычно у меня было много всего, но то, как я недавно распорядился всем
этим, вас не касается. В качестве утешения я посылаю тебе свои дневники. Я
полагаю, что они должны остаться в семье. Они охватывают все мои лучшие
годы, и тебе невредно их прочесть. Но если ты будешь их всем показывать и
давать читать чужим людям, то навлечешь на себя большие неприятности. Если
ты их опубликуешь, то, скорее всего, это будет конец и тебе, и твоему
издателю. Ибо ты должен понять, что половина из тех тысяч героинь, которые
упомянуты в моих дневниках, еще живы, и если у тебя достанет дурости
плеснуть на их лилейные репутации типографской краской, то они через
мгновение получат твою голову на подносе и, скорее всего, зажарят ее в
духовке до полной готовности. Так что советую тебе быть осторожным. Я видел
тебя
